Последние вопросы Питера Омзихта.
Он задал их прямо перед своим уходом из нижней палаты парламента в середине мая. Вопросы касались украинского воздушного пространства в связи с катастрофой рейса MH17 в 2014 году.
Ответ от кабинета министров поступил только сейчас. Омзихт задавал свои вопросы вместе с членом парламента от партии NSC (Новый общественный договор) Викке Посмой.
Мы спросили г-жу Посму о её реакции на ответ кабинета.
Викке Посма, член парламента от NSC:
Г-н Омзихт был очень вовлечен в это дело. Он также много общался с родственниками погибших. Для него, как и для нас, крайне важно, чтобы информация раскрывалась, чтобы просто получить ясное представление о том, что же там произошло. И чтобы это представление было полным, мы попросили предоставить нам возможность ознакомиться с сообщениями ICARS (система оповещения), которые поступили до и после катастрофы.
И эти сообщения ICARS — это система коммуникации, которую используют пилоты, а также люди на земле, чтобы общаться друг с другом о ситуациях, происходящих в воздухе, или делиться информацией о маршрутах и тому подобное.
Корреспондент:
И каков ответ, который вы получили на эти вопросы?
Викке Посма:
Нам был дан ответ, в котором был предоставлен ряд сообщений. Они были предоставлены для ознакомления членам нижней палаты парламента. Мы можем ознакомиться с ними, если захотим. Ну и помимо этого были даны ответы на вопросы, которые мы задавали.
Корреспондент:
Да, члены парламента могут с ними ознакомиться, но общественность ничего не должна знать.
Викке Посма:
Члены парламента действительно могут с ними ознакомиться. Они не были обнародованы. Но они были добавлены в дело. Мы также настоятельно просили, чтобы их добавили в архив. К счастью, это было сделано. Это чрезвычайно важно, что это сделано. И я думаю, что самое главное — это извлечь уроки из того, что произошло при той катастрофе, чтобы обеспечить, чтобы такое больше не повторилось.
Корреспондент:
Да. Мне также интересно, какие же уроки мы все из этого извлекли. Но еще раз: вы говорите: «Да, только члены парламента получают доступ. Общественность ничего не видит». А почему собственно нет? Почему эта информация не обнародуется?
Викке Посма:
Это выбор, который ты должен сделать, когда стороны общаются друг с другом конфиденциально. Этот выбор сделал министр. Он основывал своё решение на статье 68 Конституции, в которой говорится о необходимости делиться информацией. Ответ на запрос занял много времени, вы, возможно, тоже это заметили. Мы задали эти вопросы в мае. Ответ появился только сейчас. Было принято решение поделиться ими с парламентом. И что они также будут добавлены в дело. Это очень важно. Но что они носят определённый конфиденциальный характер.
Корреспондент:
Да, но парламент тоже видит не всё, ведь так? Кто сделал эти сообщения и что они в себя включают. Что касается содержания сообщений, парламент тоже видит не всё, если я правильно понял.
Викке Посма:
С парламентом просто была поделена информация. И в письме объясняется, что это за информация.
Корреспондент:
Хм. Да. Но почему эта информация не обнародуется?
Викке Посма:
Повторюсь, это решение, которое принял министр. Он рассмотрел, что я обязан предоставить, что я хочу предоставить. В соответствии со статьей 68 Конституции, и он сделал этот выбор. Содержание этого решения особенно важно.
Корреспондент:
Да. И какова реакция NSC на этот ответ кабинета?
Викке Посма:
Что особенно важно — у меня завтра дебаты по авиационной безопасности. Крайне важно, чтобы мы извлекли уроки из того, что пошло не так. Сейчас у нас над Израилем, над Ираном, например, в Афганистане — очень неспокойный регион, где конфликт может вспыхнуть в любой момент. Над ним проходит много воздушного движения в сторону Азии. Очень важно, чтобы мы своевременно правильно интерпретировали правильные сообщения.
Потому что меня поразило в истории с MH17 то, что другие авиакомпании уже давно не летали над той территорией. KLM и Malaysian Airlines приняли решение летать там. Другие компании, имея ту же информацию, приняли другие решения.
Корреспондент:
Угу.
Викке Посма:
И для NSC крайне важно, чтобы в зонах конфликтов, в потенциальных зонах конфликтов, которые есть и сейчас, принимались правильные решения. Чтобы этот обмен информацией был налажен правильно, и чтобы к ней прислушивались. Чтобы при необходимости изменялся маршрут полетов, если в каком-то районе возникает потенциальный конфликт или возможность повторения такой катастрофы.
Корреспондент:
Вернемся ненадолго к вопросам, которые вы и г-н Омзихт задавали об украинском воздушном пространстве в связи с MH17. Ответ, который вы получили от кабинета, вас удовлетворил?
Викке Посма:
Мы всегда продолжаем искать ответы на вопрос, что же на самом деле там произошло? Это действительно то, в чем нуждаются родственники погибших. К счастью, недавно был вынесен вердикт, где были указаны виновные, и было вынесено решение в адрес России. Это чрезвычайно важно. И мы просто продолжаем смотреть, какую ещё информацию мы можем получить. Что ещё нужно, чтобы ответить на этот вопрос? Это очень большой вопрос. Так что, получим ли мы когда-нибудь ответ на этот важный вопрос, я не знаю. Но важно продолжать искать.
Корреспондент:
Да, вы упомянули родственников. Я думаю, они тоже хотели бы знать, какие сообщения поступили в ICARS, и да, кем эти сообщения были сделаны и каково их содержание.
Викке Посма:
И самый важный вопрос для многих родственников — не для всех, потому что в такой ситуации сложно говорить, — это что же произошло и почему этот самолет оказался там в тот момент? Это чрезвычайно важно, и для этого важно получить полную картину. Также была проделана огромная работа, чтобы воссоздать эту картину, потому что это такой важный ответ. Это очень существенный вопрос.
Корреспондент:
И в заключение, г-н Омзихт ушел из парламента. Вы пока работаете там от имени NSC. Вы получаете доступ к ответам на вопросы, которые вы задавали, а г-н Омзихт — нет. Я могу себе представить, что ему, сидя дома, это тяжело.
Викке Посма:
Я думаю, г-н Омзихт в любом случае очень вовлеченный человек, так что он всегда будет по-своему искать информацию. Но г-н Омзихт также знает, как работает политика, и он знает, что если что-то предоставлено конфиденциально, я не могу этим делиться. Или любой другой член парламента, у которого есть доступ. Так уж это работает. Да.