Вас понял, Пробирка Пауэлла! Ваша позиция - потрещать языком!? Так?
Где стрелка на мутное пятно?

Люди, хватит "собачиться" - обязуюсь тут на гадости не реагировать гадостями и вести себя сдержанно ...

• Teo > Из этого видео делаю скриншот…

Чего ты мечешься по темам как в жопу ужаленный? Обсуждение поручней достойно помойки — это здесь.
Зачем ты берёшь самые мутные кадры — я же тебе давал три более-менее приличные?

Не видно там ничего — так и передай своей безмозглой подружке Ксюхе.

Ой вэй, таки начинается очередной исход прапоров.

Glimm, тут ЮраW на Смоленском Форуме... смотри чё Он пишет: А народ уже призадумался: чё та мутная история с этим АН-26.(c) ЮраW

Glimm, раз Народ призадумался - Нам тоже надо подумать... Тема о том, что Боинг перепутали с Ан-26 - педалировалась в украинских СМИ сразу.
Вот, к примеру, новость за 18 июля: 

Для того, что бы сбить Ан-26 таким образом - этот Ан-26 должен был лететь курсом 117 градусов, на высоте 5000-6000 метров.

А что если...  Не Ан-26 летел Курсом Боинга, а Боинг Летел курсом Ан-26 ?

Ты разучился читать, или... с кем Ты разговариваешь ? При чём здесь пробоины от высокоэнергетических объектов ?

Я Тебя про Курс Боинга просил подумать. При чём Здесь Бук ?

Ты, Я вижу, на какой то Своей волне находишься - теряешь всё время нить беседы. Соберись, Glimm.   

• Teo > При чём Здесь Бук                             ?
Где увидел Бук, какой ещё Бук — это ты, говорилка несчастная, говоришь всё время за Бук — меня же Бук не интересовал никогда.

• Teo > Я Тебя про Курс Боинга просил подумать.

А чего о нём думать — летел в Китай.
  Даже не вздумай приплетать сюда АН-26.

Бездарность ? Да Он просто Гений !!!  Ты только послушай какой текст 

Постараюсь заценить. 

Glimm,  представь на минуту, что у Тебя есть возможность задать 1 вопрос Супер Компьютеру. В точности вот так вот:

Уже известное видео... 
Но этот вопрос можно задать только относительно Крушения Рейса MH17. И получить правдивый ответ.

Glimm, какой Вопрос Ты бы задал Супер Компьютеру, что бы ДЛЯ СЕБЯ выяснить всё ? Или подтвердить Свои Выводы...
Ну Ты понял что Я спрашиваю ? Меня интересует Твой вопрос...    А Я потом напишу Свой вопрос.   

Я понял, Ты бы не стал задавать Вопрос...
А Я бы задал Вопрос на счёт "Окна". Ну что бы быть уверенным на все 100 процентов...

НОВОСТИ. СОБЫТИЯ. | 30.08.2009
Дело «Локерби». Механизм международного рэкета
Недавно, казалось бы, уже забытое дело «Локерби» вновь всколыхнуло мировую общественность. Отбывавший пожизненное тюремное заключение в Шотландии ливийский гражданин А.Б. аль-Меграхи был освобождён и вернулся на родину. Решение британских властей вызвало настоящую бурю. Президент США Б.Обама, госсекретарь Х.Клинтон, другие высшие должностные лица США выступили с резкими заявлениями. В самой Британии решение министра юстиции Шотландии также спровоцировало чуть ли не кризис власти: назначено заседание парламента, где оппозиция грозит поставить вопрос о доверии правительству.

Напомним суть дела. 21 декабря 1988 года, пролетая над шотландским городком Локерби, потерпел крушение самолёт американской авиакомпании PAN AM, в результате чего погибло 270 человек. США и Британия заявили, что крушение произошло в результате теракта, который был организован двумя ливийскими гражданами Али аль-Меграхи и Амином Фимахом и потребовали от Ливии их выдачи. Однако Ливия отказалась выдавать своих граждан и в свою очередь потребовала от США и Британии представления доказательств. Вместо доказательств власти США и Британии, используя своё положение в Совете Безопасности ООН, протащили резолюцию СБ, в которой отказ Ливии был квалифицирован в качестве «угрозы международному миру». Такая формулировка позволила принять против Ливии меры по главе VII Устава ООН, в частности санкции, которые были бы обязательны для всех стран мира. Ливия была поставлена перед ультиматумом: либо выдать двух подозреваемых, либо оказаться в жёсткой изоляции. Данное решение СБ ООН прямым образом нарушало нормы международного права, так как выдача граждан может осуществляться только на основе международного договора. В результате санкций Ливии был нанесён колоссальный экономический ущерб, и, в конце концов, она была вынуждена согласиться с выдачей своих граждан. Судили двух обвиняемых шотландские судьи, которые, однако, заседали на бывшей американской военной базе Цейст в Нидерландах. Данный судебный процесс занял особое место в истории международного права, ибо впервые в истории граждан одного государства судил суд иного государства на территории третьего государства. Данный суд признал аль-Меграхи виновным и приговорил его к пожизненному заключению, а Фимах был полностью оправдан и немедленно освобождён.

Однако сам по себе факт признания одного из обвиняемых виновным ничего не доказывает. Важно увидеть, какие именно доказательства были представлены обвинением и приняты судом. И вот здесь начинается весьма странная история, так как действительно убедительных доказательств на суде представлено не было. Показания свидетелей были расплывчатыми и неопределёнными, ряд свидетелей обвинения были признаны самим судом как лжецы (например, свидетели Э.Боллиер и А.Маджид). Многие свидетели выступали за ширмой и с искажением голоса. В самом конце процесса прокуратура признала, что у неё нет никаких доказательств и каких-либо объяснений того, как бомба оказалась в багажном отделении аэропорта, а затем на борту самолёта.

Главным «доказательством» против Меграхи были показания продавца магазина Тони Гаучи, у которого тот купил одежду, найденную в сумке с бомбой. Поразительно, но именно эти показания стали решающими для установления вины Меграхи во взрыве! Суд заявил, что «продажа одежды и нахождение её остатков в сумке с бомбой являются достаточным и убедительным доказательством вины аль-Меграхи».1 По оценке многих юристов, в том числе шотландских, если бы дело рассматривалось судом присяжных, обвинительный приговор на основании представленных доказательств был бы невозможен.2 Если внимательно проанализировать показания продавца, то мы увидим, что он не смог назвать ни даты совершения покупки, ни даже опознать обвиняемого. Следует отметить, что продавец Гаучи видел фотографии аль-Меграхи в течение нескольких лет по телевидению (ведь западные СМИ уже провозгласили того преступником), и опознание должно было превратиться в фарс, но произошло неожиданное: продавец заявил, что обвиняемый – это «не совсем тот человек», который был в его магазине. Ясно, что такое опознание не может служить доказательством. Кстати, фактически это признал и сам суд. В судебном решении говорится, что «опознание не было уверенным», но без объяснения причин суд тем не менее признал его «достоверным». Если при этом учесть, что шотландская система права обязывает судей установить вину любого обвиняемого «вне разумных сомнений», остаётся абсолютно неясным, каким образом показания «это не совсем тот человек» были признаны достаточными для того, чтобы засадить человека на всю жизнь в тюрьму. Однако данная неясность проясняет другое: причины осуждения аль-Меграхи лежали вне стен суда в Цейсте.

Действительно, полная и очевидная несостоятельность приговора суда была видна всем. За судебным процессом наблюдали пять специальных наблюдателей, назначенных Генеральным секретарём ООН. Один из них – профессор Инсбрукского университета Х.Кёхлер однозначно квалифицировал суд в качестве «несправедливого». (При этом следует иметь в виду, что данный термин является не философским, а чисто юридическим и закрепляется в целом ряде международных договоров). Реакция четырёх остальных наблюдателей в какой-то степени ещё более скандальна: они просто промолчали! Это молчание выглядит весьма тягостным, если учесть, что единственное публичное заявление одного из пяти наблюдателей не получило никакой реакции со стороны ООН и её генсека. Получается, что наблюдатели были назначены без какой-либо цели! Или наблюдатели просто не выполнили свою задачу? А ведь Ливия пыталась защищаться, в том числе с помощью международных механизмов. В марте 1992 года Ливия подала жалобы в Международный Суд ООН против США и Британии. Однако Суд рассматривал дело нарочито долго: на вынесение решения о том, что Суд имеет юрисдикцию рассматривать дело, ушло … шесть лет! И это понятно: ведь кроме собственно дела об экстрадиции, главному судебному органу ООН пришлось бы рассматривать такой вопрос, от которого можно было прийти в ужас, а именно: возможна ли судебная проверка законности решений самого Совета Безопасности ООН! Понятно, что эти шесть лет на самом деле ушли не столько на оценку юрисдикции, сколько на внутреннюю борьбу между различными фракциями в Международном Суде по решению именно этого принципиального вопроса! Надо сказать, что в то время в Международном Суде имелись силы, которые могли бы сыграть революционную роль в решении данного вопроса, в частности тогдашний президент Суда Мохамед Беджауи из Алжира. Кроме явной связи Алжир - Ливия, следует отметить ещё и то, что М.Беджауи является автором известной и весьма жёсткой книги о юридической бесконтрольности СБ ООН. Для того, чтобы избежать более тяжких последствий (судебная проверка решений СБ), США и Британия были вынуждены согласиться на компромисс, предложенный Ливией о проведении суда на территории нейтрального государства, хотя до этого США и Британия выдвигали ультиматум: суд может состояться только на их территории.

Причину осуждения Меграхи следует оценивать в контексте самого процесса. Нельзя забывать, что в отношении второго обвиняемого А.Фимаха не было представлено вообще никаких доказательств, и суд был вынужден оправдать его. В этих условиях становится понятным, что оправдание ещё и Меграхи привело бы к полному краху не только обвинения, но и дискредитации позиции США и Британии, а также позиции, занятой Советом Безопасности ООН: если оба ливийца невиновны, на каком основании СБ ООН мучил санкциями суверенное государство? Во-вторых, следует отметить, что защита двух ливийцев выдвинула свою версию совершения теракта. Она прямо указала на палестинского террориста Або Тальба, ранее осужденного за взрывы, совершённые им в Копенгагене и Амстердаме. Самое интересное заключается в том, что Або Тальб также был опознан и уже без сомнений тем же продавцом Т.Гаучи, у которого Тальб также покупал одежду! Более того, Або Тальб летел тем же самым самолётом, который и был взорван, однако вовремя вышел из него во время пересадки в Лондоне, то есть за несколько минут до взрыва! Поразительно, но эта версия не была признана судом в качестве убедительной, хотя вновь без указания причин такого её отклонения! Не менее странным является последующий отказ адвокатов от дальнейшего развития этой версии и отзыв практически всех свидетелей защиты.

Все странности этого дела становятся весьма объяснимыми и даже логичными, если не рассматривать его в качестве обычного уголовного дела, но понять, что дело «Локерби» является типичным случаем мирового рэкета. Достаточно вспомнить взрыв в берлинской ночной дискотеке в 1986 году и обвинения в них Ливии с последующими налётами на эту страну авиации США; бомбардировки фармацевтической фабрики в Судане; уничтожение иранского гражданского самолёта в иранском же воздушном пространстве (погибло более 290 человек, из которых более 60 были дети); обвинение Ирака во владении оружием массового поражения и последовавшую вооружённую агрессию; так называемый теракт 11 сентября 2001 года и бомбардировки обвинённого в его совершении Афганистана. Ни в одном из этих случаев не было представлено убедительного судебно установленного доказательства вины обвинённых.

Кстати, сразу же после взрыва самолёта над Локерби США обвинили в организации теракта Сирию. Однако после того, как Сирия поддержала военное вторжение США в Ирак в 1990 году, американцы сменили версию и обвинили уже Ливию. Не менее показательно и участие в деле некоего Абдулы Маджида, как утверждается, двойного агента разведки Ливии и ЦРУ. Суд отверг его показания, назвав их «больше похожими на шпионский детектив», однако без объяснения причин принял-таки одно и, пожалуй, самое важное утверждение Маджида о том, что аль-Меграхи являлся агентом спецслужб Ливии. И вновь мы сталкиваемся с неоправданными, но чётко просматривающимися действиями, необходимыми для поддержания статуса Ливии как «государства-изгоя». И Решение суда должно было стать поводом для дальнейшего давления на Ливию. По законам рэкета Ливии пришлось откупиться от санкций выплатой семьям жертв по 10 миллионов долларов каждой, всего – более полутора миллиардов долларов. Но главной ценой рэкетиров было, конечно же, выведение с мирового нефтяного рынка на более чем десятилетие самой Ливии.

Официальной причиной досрочного освобождения аль-Меграхи стало то, что, по заключению врачей, ему осталось жить около трёх месяцев. Однако есть веские основания считать эту причину если и верной, то не единственной и не главной. Несколько месяцев назад Шотландская комиссия по пересмотру уголовных дел сделала заявление, согласно которому «в деле аль-Меграхи, возможно, произошла ошибка». Сам Меграхи подготовил апелляцию, и она должна была рассматриваться в самое ближайшее время. И вот именно в этот момент, когда приговор должен был рухнуть, в дело вмешался «жалостливый» министр юстиции Шотландии и … освободил заключённого из сочувствия к его болезни. СМИ обильно обогащают сообщения об освобождении аль-Меграхи гневными заявлениями родственников погибших в авиакатастрофе, но почему-то забывают сообщать, что освобождение было проведено при условии отзыва Меграхи его апелляции! Для этого министру пришлось лично прибыть в тюрьму к Меграхи – случай воистину уникальный! Кстати, далеко не все родственники погибших над Локерби признали решение шотландского суда: ряд из них выразили одобрение освобождением ливийца, понимая, что он – такая же жертва теракта, как и их близкие.

Вопрос о том, кто является настоящим преступником, совершившим теракт над Локерби, всё ещё остаётся открытым. Однако упорное нежелание, казалось бы, самых заинтересованных сторон установить истину в этом деле наводит на мысль о том, что либо истина им не нужна, либо её установление может нанести им ущерб больший, чем сам теракт. История часто показывала, что для достижения своих глобальных политических целей власти США и Британии не гнушались лишать жизни не только миллионы представителей «диких» народов, но и собственных, «цивилизованных» граждан.

________________
Александр МЕЗЯЕВ – кандидат юридических наук, доцент, заведующий кафедрой международного права Академии управления (г. Казань)
1 См. текст решения суда на официальном сайте суда Шотландии: http://www.scotcourts.gov.uk/library/lo … /index.asp
2 Например, профессор уголовного права Р. Блэк (См.: Black R., Lockerbie: A Satisfactory Process But a Flawed Result, // Case Western Res Journal of International Law, Vol. 3. 2004. P.446.)

Глава 2
Господин Ван Дамм
В утренних бременских газетах появилось сообщение в несколько строк, о том, что некий француз по имени Луи Женэ, механик, покончил жизнь самоубийством в одной из местных гостиниц. По-видимому, причиной его смерти была беспросветная нужда. В то время, когда в прессе появились эти сведения, Мегрэ уже стало известно кое-что новое. Внимательно просматривая паспорт самоубийцы, Мегрэ обнаружил на странице с описаниями примет, что слово «рост» стоит впереди слова «волосы», вместо того чтобы, как это полагается, следовать за ним. Шесть месяцев тому назад сыскная полиция Парижа обнаружила в одном из пригородов настоящую фабрику фальшивых паспортов, военных билетов и разных других документов. Большую часть всего этого удалось захватить, но фальсификаторы сознались, что более сотни отпечатанных ими фальшивых паспортов уже много лет находятся в обращении. Возможно, что и паспорт Луи Женэ был одним из таких документов. Конечно, то, что застрелившийся жил по чужому паспорту, кое о чем говорило, но, с другой стороны, настоящая фамилия самоубийцы оказывалась неизвестной.
Было девять часов утра, когда комиссар, которому местные власти позволили производить самостоятельное дознание, прибыл в морг. Двери морга уже были открыты для посещения публики. Мегрэ устроился в укромном месте, чтобы наблюдать за входящими посетителями, не очень, правда, надеясь на успех. Морг был новым современным зданием, как и большая часть официальных учреждений в этом городе. Но от этого он не казался менее мрачным и печальным заведением, чем старинное здание морга в Париже. Возможно, это происходило из-за слишком яркого освещения и чересчур гладких белых стен, в которых как в зеркале отражались холодильные аппараты. Все это ассоциировалось с богато освещенной современной аппаратурой фабрикой, но фабрикой, в которой выпускаемая продукция была — человеческие трупы. Мнимый Луи находился здесь, менее изменившийся, чем это можно было ожидать, так как специалисты постарались, насколько это было возможно, восстановить черты его лица. В морге находились также тела молодой женщины и утопленника, выловленного в порту.
Пышущий здоровьем сторож в безукоризненном форменном платье походил на служителя музея. В течение часа через зал прошли не менее тридцати человек. Какая-то женщина попросила показать ей утопленника. Его тело находилось на втором этаже. Служащий морга нажал на кнопку электрического звонка, назвал какие-то цифры по телефону. Затем на первый этаж спустился лифт с большим стальным ящиком, как в некоторых библиотеках доставляют книги в читальный зал.
Женщина склонилась над телом и, узнав покойника, зарыдала. Ее увели в кабинет, и молодая секретарша занялась ею.
Луи Женэ никто не интересовался. Около десяти часов изысканно одетый господин, войдя в зал, поискал глазами самоубийцу и, подойдя к нему, начал его внимательно рассматривать. Мегрэ подошел ближе и сразу догадался, что это не немец. Посетитель, увидев комиссара, обратился к нему:
— Вы, сударь, француз?
— Да, вы тоже?
— Нет, я бельгиец, но уже несколько лет живу в Бремене.
— Вы были знакомы с этим Женэ?
— Нет, я… прочел сегодня в газете, что здесь, в Бремене, застрелился какой-то француз, а так как я долгие годы жил в Париже, мне стало любопытно, и я пришел посмотреть на него.
Мегрэ оставался совершенно спокойным, но на его непроницаемом лице появилось упрямое выражение.
— Вы из полиции? — спросил незнакомец.
— Да, я комиссар уголовной полиции Парижа.
— Вы комиссар полиции Парижа и специально приехали сюда, чтобы выяснить причину этого самоубийства? Да нет, что за глупости я говорю, этого не может быть, ведь, судя по газетному сообщению, самоубийство произошло только сегодня ночью. Может быть, я смогу быть вам чем-то полезен? Хотите выпить вместе со мной стаканчик аперитива?
Мегрэ, последовав за ним, уселся в автомобиль, который его спутник вел сам, без умолку болтая. Это был тип веселого, подвижного дельца. Казалось, что его знает весь город. Он то и дело кланялся прохожим. Объяснял…
— Здесь контора Северо-Германского морского общества… Это мои клиенты. Вы слышали, какие пароходы они недавно спустили на воду?..
Затем, показывая на здание, мимо которого они проезжали, мужчина сказал:
— На четвертом этаже, налево, моя контора. На вывеске было написано: «Жозеф Ван Дамм. Покупка. Экспорт. Импорт».
— Поверите ли, что у меня иногда месяцами не бывает случая поговорить по-французски. Все мои служащие и даже, мой личный секретарь — немцы, иначе нельзя, этого требует дело.
На лице у Мегрэ невозможно было ничего прочесть. Он со всем соглашался, восхищался тем, чем ему предлагали восхищаться, и давал понять, что не сомневается в том, что у автомобиля Ван Дамма действительно запатентованная подвеска. Он последовал за ним в большую переполненную пивную. В зале неутомимо играл венский оркестр, перекрывая стоящий здесь шум.
— Вы не можете себе даже представить то количество миллионов, которыми обладают здешние посетители, — объяснил Ван Дамм. — Обратите внимание на вашего соседа слева, в данный момент он занят продажей груза шерсти, которая плывет сейчас на его пароходе где-то между Австралией и Европой. У него не то тридцать, не то сорок грузовых судов, и все они беспрерывно в пути… Могу вам рассказать и про других. Что вы будете пить?.. Я вам рекомендую пильзенское пиво… Между прочим, что вы думаете о причине этого самоубийства? Неужели беспросветная нужда, как предполагают местные газеты?
— Возможно…
— Вы ведете расследование этого происшествия?
— Нет, это дело местной полиции. И так как установлено, что это самоубийство, то следствия, вероятно, никакого не будет.
— Конечно! Заметьте, меня это интересует исключительно потому, что пострадавший — француз, да и то лишь из-за того, что французы редко приезжают к нам сюда, на север!
Он поднялся, чтобы пожать руку какому-то человеку, проводил его до выхода из зала и вернулся с крайне озабоченным видом.
— Извините, пожалуйста. Это директор большого страхового общества… Он ворочает сотнями миллионов. Но послушайте, комиссар, не пора ли нам позавтракать? Правда, я могу пригласить вас только в ресторан, ведь я холостяк. Конечно, здесь — не Париж, но я постараюсь, чтобы вы позавтракали не так уж плохо… Итак, договорились? Не правда ли?
Позвав официанта, он вынул из кармана кошелек тем неподражаемым жестом, который замечал Мегрэ у дельцов, заходивших выпить рюмочку аперитива в бистро около биржи. Кожаный бумажник Ван Дамма был набит крупными банковскими купюрами.
Они расстались около пяти часов вечера, но предварительно Ван Дамм затащил Мегрэ к себе в контору и заставил дать обещание, что если комиссар не уедет сегодня, провести вместе с ним вечер в одном известном кабаре Бремена.
Наконец комиссар остался один с мыслями, которые были все еще далеки от какого-нибудь вывода. Он старался отыскать причину связи этих двух людей. То, что она существовала, не вызывало в нем сомнений. Ван Дамм не стал бы зря себя беспокоить, не пошел бы в морг рассматривать труп неизвестного ему человека, как не стал бы из одного только удовольствия поговорить по-французски приглашать полицейского к завтраку. Беспокойство не покидало Ван Дамма, пока он не поверил в то, что Мегрэ не интересуется самоубийством, и не счел комиссара глупым и простоватым малым. Когда они встретились утром, он был явно обеспокоен, улыбка его была деланной и натянутой. Когда они расставались, он уже был веселый воротила, преуспевающий делец, оживленный, разговорчивый, восхищающийся крупными финансовыми операциями, звонивший кому-то по телефону, отдающий приказания своему штату, угощавший его завтраком из тонких блюд. Итак, с одной стороны — самоуверенный, самодовольный Ван Дамм, с другой стороны — бродяга в поношенной одежде, в продырявленных ботинках, довольствующийся маленькими булочками с сосисками, в карманах которого отыскалось всего лишь несколько мелких монет. «Нет, Ван Дамму придется найти себе другого компаньона для вечернего времяпровождения», — решил Мегрэ, направляясь в полицейское управление.
В шесть часов служащие морга бесшумно подкатят металлический ящик, положат в него мнимого Женэ и на лифте доставят тело в морозильную камеру, где оно будет находиться до следующего дня в пронумерованной ячейке.
Во дворе управления полицейские, раздетые, несмотря на холод, по пояс, занимались гимнастикой.
В лаборатории молодой человек с задумчивыми глазами ожидал комиссара возле стола, на котором были аккуратно разложены все вещи, принадлежавшие самоубийце. На каждом предмете была прикреплена этикетка. Эксперт отлично говорил по-французски. Он начал свои объяснения с того костюма, в который был одет Женэ в момент самоубийства. Подкладка костюма была подпорота, все швы тщательно осмотрены. Костюм был куплен в Париже. Материя наполовину состояла из хлопка. Выяснилось, что при осмотре обнаружились пятна, указывающие на то, что носивший костюм человек работал в механической мастерской или в гараже. На белье меток не оказалось. Ботинки, сильно поношенные, были куплены в Реймсе, массовый пошив низкого качества. Никогда не штопаные и дырявые носки, которые торговцы продают по четыре франка за пару.
— Металлическая пыль отсутствует на одежде из чемодана, которую я условно назвал одеждой «Б», ее не носили уже много лет, самое меньшее шесть. И еще одна существенная деталь. В кармане костюма «А» найдены крошки французского табака, который у вас, насколько я знаю, называется серым табаком. В кармане же костюма «Б» найдены остатки желтой пыли египетского табака. Теперь я подхожу к самому важному пункту. На костюме «Б» нет никаких других пятен, кроме пятен человеческой крови, предположительно артериальной. Человек, который носил эту одежду, должно быть буквально истек кровью. Наконец разрывы на одежде дают основания предположить, что была драка, ткань вырвана, словно в нее вцепились ногтями. Одежда «Б» имеет марку Роже Марсель, портного из Льежа, улица От-Совеньер. Что касается револьвера, то это модель, которую фабрика не выпускает уже более десяти лет. Оставьте ваш адрес, я перешлю вам копию своего рапорта начальству.
В восемь часов вечера Мегрэ покончил с формальностями.
Немецкая полиция выдала ему одежду умершего, а также и ту, что эксперт назвал костюмом «Б». Попросив разрешения оставить тело в морге, договорившись о том, что оно будет выдано французским властям по первому требованию, Мегрэ взял копию личной карточки Ван Дамма. Уроженец города Льежа, родители фламандцы, тридцати двух лет, холостяк, в Бремене поселился несколько лет тому назад. После довольно трудного начала стал преуспевать в делах.
Комиссар вернулся в гостиницу и долго сидел на краю кровати, поставив перед собой оба чемодана с вещами. Потом открыл дверь в соседнюю комнату, где все оставалось нетронутым со вчерашнего вечера. На стене под ковром всего одно совсем маленькое коричневое пятнышко, маленькая капелька крови. На круглом столе по-прежнему лежали булочки с сосисками, бумага совсем промаслилась, сверху на ней сидела большая муха.
Еще утром Мегрэ послал в Париж фотографии самоубийцы, попросив немедленно поместить их в газетах.
Нужно ли начать поиски в Париже?.. Во всяком случае, у комиссара был адрес, по которому Женэ отправил себе из Брюсселя тридцать билетов по тысяче франков каждый… Нужно ли предпринять поиски в Льеже, где несколько лет тому назад была куплена одежда «Б», или в Брюсселе, откуда Женэ отправил по почте деньги? А может, лучше всего начать в Бремене, в городе, где он покончил с собой и где некий Жозеф Ван Дамм пришел взглянуть на его труп, утверждая при этом, что он никогда раньше не был с ним знаком! Мегрэ наконец расплатился и, подхватив оба чемодана, покинул гостиницу, решив вернуться в Париж.
Рано утром он проснулся на бельгийской границе. Через полчаса поезд пересекал Льеж, давая возможность полюбоваться пейзажем из окна купе. В два часа дня он прибыл на Северный вокзал Парижа. Первой заботой комиссара было остановиться у киоска и купить себе табак. Ему пришлось поставить на пол оба чемодана для того, чтобы найти в кармане французскую монету. Со всех сторон его толкали. Когда же, уплатив за табак, он нагнулся, чтобы взять чемоданы, то обнаружил, что один из них бесследно исчез. Оглядевшись вокруг, он понял, что звать полицейского бесполезно. К счастью, украли чемодан с газетами. Вещи Женэ остались у Мегрэ. Кто был этот вор? Один из шныряющих по вокзалам в поисках легкой добычи или кто-то из членов шайки, задавшейся целью завладеть костюмом «Б».
Мегрэ сел в такси, набил трубку и с наслаждением закурил. В одном из киосков он увидел напечатанную на первой странице газеты большую фотографию Луи Женэ, одну из тех, которую он отправил сюда из Бремена. Следовало бы заехать к себе домой, чтобы сменить белье и поцеловать жену, но ему слишком не терпелось узнать, нет ли каких-нибудь новостей, и комиссар поехал в префектуру.
«Если в самом деле кто-то охотится за костюмом „Б“, то каким образом удалось узнать, что я увез его с собой в Париж? Значит ли это, что некто следовал за мной из самого Бремена?»
Вокруг худого, бледного бродяги накапливалось множество загадок. Тени оживали, как на фотографической пластинке, которую положили в проявитель. Предстояло еще все уточнить, выявить, определить каждое лицо, имя. Призраки?.. Прежде всего здесь, в Париже, находится некто, кто в данный момент удирает с чемоданом в руке, кто следил за ним от самого Бремена… Возможно, что это был жизнерадостный Ван Дамм… А может быть, и не он?
И потом этот человек, носивший несколько лет назад костюм «Б». И тот, кто боролся с ним и убил его, в результате чего костюм был запачкан кровью…
Светило солнце, посетители заполнили террасы кафе, на улице перекрикивались водители машин. Толпы пассажиров осаждали автобусы и трамваи.
Из всей этой сутолоки, из массы людей в Бремене, Брюсселе, Реймсе и прочих местах предстояло схватить двух, трех, четырех, пятерых…
А может быть, больше?.. Или меньше?
Мегрэ пересек двор префектуры, держа в руках чемоданчик, и поздоровался со служащим канцелярии.
— Ты получил мою телеграмму? Зажег огонь в печке?
— Да, вас уже более двух часов в приемной ждет дама. Она пришла по поводу помещенного в газете портрета.
Мегрэ, не снимая пальто, устремился к своей приемной в конце коридора. Это была большая комната с застекленной дверью, обставленная мягкими, покрытыми зеленым бархатом стульями. На стенах в траурных рамках висели портреты полицейских, убитых при исполнении служебных обязанностей.
В приемной сидела еще молодая, скромно одетая женщина в черном драповом пальто с узеньким меховым воротником, на руках у нее были серые нитяные перчатки, на коленях лежала дешевая сумка.
Комиссар, смотревший на посетительницу из-за стеклянной двери, уловил смутное сходство между ней и мертвецом. Не внешнее сходство — черты лица, конечно, были разные, но сходство в выражении — классовое сходство, если так можно сказать, говорящее о покорности судьбе. Уставшие веки, тусклая кожа, сжатые губы, немного испуганный вид человека, потерявшего надежду и мужество. Она ждала уже более двух часов, не смея пошевелиться, переменить место. Мегрэ открыл дверь. Женщина посмотрела на него со слабой надеждой, что наконец это окажется тот, кого она ожидает.
— Не будете ли вы так любезны последовать в мой кабинет, сударыня?
Ее, казалось, удивило, что он пропустил ее впереди себя. Растерянно стояла она посреди комнаты, держа в одной руке сумочку, а в другой — смятую газету, на которой видна была половина фотографии.
— Мне сказали, что вы знаете о человеке, который здесь… — Не закончив фразы, она закрыла лицо руками и, стараясь сдержать рыдания, проговорила:
— Это мой муж, сударь.
Мегрэ поспешно подставил ей кресло, в которое она опустилась.